— Что случилось?
Марго загородила собой дорогу в коридор.
— Ничего особенного. Пусти, я хочу полежать.
— А не особенного? – Меня буквально буравили зеленые глаза Марго. – И почему это Славка до сих пор не объявился?
— Еще его мне не хватало! – вырвалось у меня.
— А сама говоришь, ничего особенного не случилось. С кем ты разговаривала в саду?
— С одним убийцей. Познакомить?
— Я серьезно, а ты… — Марго обиженно поджала губы. – Не расскажу тебе, как было в ресторане. Око за око.
Она удалилась в свою комнату, мурлыча себе под нос песенку из репертуара этой привязчивой «АББА». Я нарядилась в сарафан, взбила перед зеркалом волосы. Обратила внимание, что мои движения стали какими-то плавными и замедленными. Как будто я двигалась в густом тумане, опасаясь на что-то наткнуться. Собственное отражение в зеркале казалось мне тенью. Зато вошедшую в мою комнату маму я увидела вполне отчетливо.
— Тебе нужно лечь.
— Я сбегаю к Ирке. Она обещала дать мне пластинку… Патрисии Каас.
— Это еще кто такая? Почему бы тебе ни слушать наших эстрадных певцов? У нас тоже есть…
— А ты почему их не слушаешь?
— Ты же знаешь, я не люблю этот сорт музыки. – У мамы было брезгливое выражение лица. – Удивляюсь, что вы находите во всех этих «Битлз» и «АББА». Ладно, одна нога здесь, другая там. Когда придешь, сделаю тебе холодный компресс. И больше пей, ладно? Обезвоживание организма ведет к…
Я уже была за дверью.
Обойдя вокруг общаги, я очутилась на задворках нашей усадьбы. Здесь воняло дохлятиной. Я отогнула доску собственного забора, нагнулась, пролезла в узкую дырку и столкнулась нос к носу с дедушкой Егором. Я обратила внимание, что у него мокрые щеки.
— Что случилось?
Я была удивлена: каких-то десять минут назад дедушка восседал за обеденным столом, сыпля веселыми прибаутками.
— Я старый вонючий козел, а вы все почему-то меня терпите и даже, кажется, любите. А я ведь бросил семью. Я… совсем рехнулся на старости лет. Она из меня веревки вьет. Она… удивительная женщина, — неожиданно закончил он свой монолог.
— Кто? – приличия ради поинтересовалась я. Хотя мне было совсем неинтересно.
— Не слушай меня, Сашенька. – Он закрыл лицо платком и тихо заплакал. Я собралась незаметно ускользнуть, но он вдруг посмотрел на меня озабоченно. – Никому не говори. Не хочу выглядеть слабым.
— Не скажу.
— Куда-то спешишь?
— Да, дедушка. Но ты тоже никому не говори. Идет?
Он вымученно улыбнулся.
— Вся в меня пошла. А я и не знал про эту лазейку. Оригинальный способ проникнуть в собственный двор.
— Разрешаю тебе им пользоваться. Но больше никому ни слова.
— Что-что, а чужие тайны я умею хранить, детка.
Дедушка Егор направился в сторону веранды. Я подняла с земли одеяло, аккуратно сложила. Я тужилась доказать себе изо всех сил, что поглощена этим занятием с головой, хотя все мои мысли были в крольчатнике.
Арсен сидел на куче соломы и курил, пуская дым в ржавую самоварную трубу, конец которой просунул в щель между досками сарайчика.
— Видно из общаги. Стенка выходит в их сторону.
Арсен нехотя загасил сигарету.
— Не могу. Вижу окровавленную подушку и ее слипшиеся волосы… Она была живая, когда я вернулся. Эти подонки точно рассчитали. Она смотрела на меня с такой мольбой. Я даже не подошел к ней. Вылез в окно. Они меня ждали. Набросились втроем и стали выкручивать руки. Мне удалось вырваться. Там остался мой пиджак, деньги, документы. Похоже, я здорово влип.
— Это… случилось далеко отсюда?
— Маяковского, шесть. Не знаю, далеко или нет. Я ничего не помню.
Я почувствовала озноб и головокружение.
— Ее зовут Жанна?
— Ты знала ее? Ты с ней дружила?
— Она… работала с Марго, моей теткой. Курьером в редакции.
— Она говорила, что работает в редакции. Я думал, она… Да какая теперь разница? Ты про нее что-то еще знаешь?
— Ничего особенного. – Я опустила глаза. – В нашем городе про всех сплетничают.
Про Жанку трепались, будто она подрабатывала на панели. Я несколько раз встречала ее на Бродвее в компании подвыпивших парней. Но по Бродвею шатались все кому не лень.
— Дыма без огня не бывает. В ее туалетном столике валялись презервативы и противозачаточные пилюли. Она знала, что я не люблю пользоваться презервативами.
Я почувствовала, что краснею до самых корней волос, и поспешно отвернулась. В то время я краснела и от совсем невинных разговоров.
— Это ничего не доказывает, — пробормотала я. – Все равно ты не должен был ее убивать.
Он одним прыжком очутился возле меня и больно стиснул мои плечи.
— Я ее не убивал, слышишь? Если ты еще раз скажешь это, я тебя убью. – Он отпустил меня, спрятал руки в карманы и отвернулся к стенке. – Прости. Если бы не ты, я бы уже валялся на мостовой с дыркой в животе.
До меня только теперь дошло, что Жанки-Буянки больше нет в живых, о чем, судя по всему, пока мало кто знал. Начнется такое, когда узнают!.. Даже если ее убил не Арсен, мне здорово влетит, если выяснится, что я прятала его в крольчатнике. В нашем городе рано или поздно все всплывает наружу. Как сор в половодье.
Он словно прочитал мои мысли.
— Если меня здесь обнаружат, скажу, что пробрался тайком от хозяев. Слушай, принеси поесть, а?
Я вернулась в дом той же дорогой, то есть через лаз. Дедушка Егор лежал на диване в столовой и мерно посапывал, прикрыв газетой лицо.
Я тихонько приоткрыла дверцу буфета, взяла из вазочки несколько пластинок печенья и два сухаря.
— Уже вернулась от Иры?
Мама стояла в дверях. Она успела переодеться в халат и накрутить волосы на бигуди. В нашем доме не поощрялось появление за столом в неглиже.
— Я… проголодалась.
— На кухне остались котлеты. Только, пожалуйста, не ешь без хлеба. И сядь за стол. Ты помыла после улицы руки?
— Я ни за что не бралась.
— Все равно. Кругом столько микробов. Хочешь, я посижу с тобой на кухне?
— Нет. То есть хочу, но…
В это время раздался звонок в дверь. Явился Славка.
Мама поспешно ретировалась к себе. Я знала: теперь ее калачом из комнаты не выманишь. При чужих в таком виде… Какой срам.
— Бон Жур, сеньорита-мадемуазель. – Славка протянул мне большое красное яблоко. – И как вам живется в ваши преклонные года?
— Прекрасно. – Я затравленно огляделась по сторонам. – Мне нужно отлучиться. На пять минут.
— Позвольте вас сопровождать. Нести шлейф вашего платья, вашу сумку, поднять ненароком оброненный вами платочек и млеть, млеть…
— Прекрати. Сейчас вернусь. Посиди в моей комнате.
— Какая честь. За что, за что, о, недостойный, ты удостоен быть…
Очутившись, наконец, в кухне, я схватила со сковородки две котлеты, метнулась к хлебнице.
— Пупсик собрался на пикник?
Марго сидела возле окна и красила ногти. Я заметила ее слишком поздно.
— Жрать захотелось.
Я отломила полбатона.
— Женька будет ругаться, если узнает, что ты пустила Славку к себе в комнату.
Ну и семейка – словно в витрине универмага живешь.
— Она не узнает.
— Дело твое. Риск далеко не всегда можно назвать благородным делом. Сечешь?
Марго озорно улыбнулась мне и склонилась над своими ярко малиновыми ногтями.
Уже на улице я поняла, какой у меня нелепый вид: в одной руке полбатона и котлеты, в другой яблоко, карман сарафана топорщится от сухарей и печенья. К счастью, в это пекло все сидели по своим домам.
Крольчатник встретил меня пустыми углами. Я окинула его унылым взором, опустилась на кучу соломы посередине. Надкусила машинально Славкино яблоко.
— Я здесь, — раздался приглушенный голос Арсена. – Подними голову.
Он лежал плашмя на крыше крольчатника, спрятавшись в низко нависших ветвях старой груши, и смотрел на меня сквозь дырку в рубероиде.
— От кого ты спрятался?
— Я услышал его голос.
— Чей? – недоумевала я.
— Одного из тех парней, что выкручивали мне руки. О чем ты с ним разговаривала?
— Это Славка. Он не мог…
— Среди тих парней был человек по имени Славка.
— Я знаю его с детства и…
— Он твой жених?
— С чего ты взял? Наши бабушки приходятся друг другу какими-то родственницами. Мы дружим семьями.
— Это точно он, — пробормотал Арсен. – Его послали в разведку.
Он просунул руку в щель, и я подала ему на крышу еду и надкушенное яблоко.
— Славка меня ждет.
— Постой. Он ничего тебе не рассказывал?
— Нет.
— И не расскажет. Валяй отсюда по быстрому.
Я отряхнула юбку и, качаясь, словно пьяная, вышла на солнцепек. Хотя бы листик шелохнулся. Пыль и тишина. Мертвая.
Славка стоял возле окна и смотрел на улицу. Когда я вошла в комнату, он обернулся. Мне показалось, он чем-то расстроен.
— Ты по воздуху ходишь, что ли? Совсем как ангел. А я и не знал, что из твоей светелки виден купол собора. – Он вдруг перешел на шепот. – Я знаком с отцом Василием. Хочу пойти к нему покреститься. Давай вместе, а?
Я в изумлении уставилась на Славку. Мне казалось, он не верит ни в Бога, ни в кого бы то ни было еще. Иной раз он даже богохульствовал, чем вызывал мамин гнев, хоть она, мне казалось, тоже была атеисткой.
— Уже поздно.
— Что ты хочешь этим сказать? – Славка смотрел на меня как-то странно. – К Богу никогда не зарастает тропинка.
— Ты хочешь сообщить мне что-то еще?
— Да. – Славка смотрел куда-то поверх моей головы. – Выражаю благодарность и восхищение вчерашним вечером, проведенным вдвоем на лоне…
— Я была такой дурочкой. Забудь.
— Как прикажете, сеньорита. Но вечер воистину был восхитительным.
— Бабушка ждала тебя к обеду. Ты по воскресеньям всегда с нами обедаешь.
— Ты тоже ждала? – Он вздохнул. – Черт бы побрал эту прозу жизни. Наш век так неромантичен.
— Я удивилась, что ты не пришел.
— Я сам удивлен этим обстоятельством. Зашли друзья, попросили сфотографировать на память.
— Я их знаю?
Я не спускала со Славки глаз. Мне показалось, он вздрогнул.
— Они не местные. Я учился с ними в техникуме. Послушай, сегодня я не смогу поехать с тобой.
— Знаю.
— Откуда?
Славка сделал шаг в мою сторону.
— Сам сказал: к тебе приехали друзья.
— Они уже уехали. Я передумал. Прокатимся?
— Марго все знает.
— Ладно заливать.
— Она знает больше, чем ты думаешь.
У Славки бегали глаза. Я никогда не видела его таким растерянным и встревоженным.
— Она блефует. Знаю я таких.
— Кстати, ты знаком с Жанкой-Буянкой?
— Собственно говоря… — Его щеки вспыхнули румянцем. – Если тебе рассказала об этом Марго, то она…
— Мне рассказала об этом не Марго.
— О чем?
Славкины глаза встретились на какое-то мгновение с моими.
— О том, что вы знакомы.
— Трепня. Я ее снимал. Я полгорода снимал.
— Давно ты ее снимал? – упорствовала я.
— Какая разница? Месяца три назад. К ней жених приезжал. – Славка презрительно хмыкнул. – Похоже, у этого типа денег куры не клюют, да только жадный, как Плюшкин.
— Ты мне ничего не рассказывал.
