Остаток ночи я провела в кресле возле камина, куда то и дело подкладывала брикеты, хотя в комнате было как в бане. Я заснула, когда начало светать.
Меня разбудила Бренда.
— Мисс Лора! Пропал Астрата! — заявила она, ввалившись ко мне без стука. Как выяснилось, у нее был ключ от моей комнаты. — Ах ты, Господи, ну что же нам теперь делать?..
— Но вы сказали, что в конюшню проведена сигнализация. Что, она не сработала?
— Кто-то набрал код. Мисс Лора, вы были правы: у нас кто-то был. А я, старая дура, не поверила вам.
— Нужно позвонить в полицию.
— Нет, мэм. Борс боится огласки. Он говорит, что сам разыщет Астрату. Снарядит своих братьев и кузенов, и они ее найдут. Если мистер Лэнгсли узнает, что пропала Астрата, он выгонит Борса с работы.
— Он узнает об этом, так или иначе.
— Если лошадь найдется, мы ему не скажем. Вы ведь тоже будете молчать, правда, мисс Лора?
Я пожала плечами.
После завтрака я решила прогуляться. Ярко светило солнце, и столбик термометра показывал двадцать пять в тени. Я надела сарафан и шляпу и вышла в сад, намереваясь пройти через него в березовую рощу. По пути я срывала цветы, и скоро у меня в руках оказался благоухающий медовой свежестью букет, вокруг которого вился шмель. Здешние цветы пахли по-особому пронзительно.
Внезапно я подняла голову и вздрогнула. Со стороны рощи мне навстречу шел мужчина.
Он шел прямо на меня. Его длинные, почти до плеч, светло русые волосы блестели на солнце. Наверное, у меня был испуганный вид, потому что он сказал:
— Я не разбойник. — Он ощупывал меня своими серьезными густо синими глазами. — Вы чем-то удивлены?
— Дело в том, что я приняла вас поначалу за другого, — пробормотала я.
— За Говарда Лэнгсли, не так ли?
— Да. А кто вы на самом деле?
— Дейв Кроули. Кинорежиссер. Выбираю натуру для своего фильма. — Он взял мою руку и медленно поднес к губам. — Это вас я вчера видел на берегу?
— Да.
— Приношу извинения, что вел себя как последний невежа. Но дело в том, что мне нужно было побыть одному и все обдумать. Сегодня меня наоборот тянет к общению с людьми. В особенности с красивыми женщинами. Вы не будете возражать против моего общества?
Он взял меня под руку еще до того, как я успела что-либо сказать.
— Откуда вы знаете Говарда Лэнгсли? — спросила я, разглядывая моего спутника в профиль.
— Когда вышел фильм с его участием, меня замучили поклонницы. Хоть я и не так сильно похож на него, как может показаться с первого взгляда.
— У вас совершенно другой облик. Но глазами вы похожи.
— Вы имеете в виду цвет? — Он рассмеялся. — На самом деле они у меня светло карие. Это всего лишь контактные линзы. Разве у Говарда Лэнгсли синие глаза?
— Не помню, честно говоря.
Он рассмеялся и на какое-то мгновение стиснул мой локоть.
— А вы говорите с акцентом. Постойте, я сейчас угадаю, кто вы. Американка? Нет, француженка. Или северная итальянка. Как вас зовут?
— Лариса. По-вашему Лора или Лара. Как захотите.
— Так вы немка? Никогда бы не подумал.
— Я из России. Слышали про такую страну?
Дейв улыбнулся.
— Да, конечно. Но меня не интересует политика. А что, все русские женщины такие доверчивые?
— Понятия не имею. А в чем дело?
— Взгляните вокруг. — Он остановился, повернул голову налево, потом направо. — Ни души, если не считать птиц. Согласно статистике в мире каждую минуту совершается три преднамеренных убийства, столько же изнасилований и восемь грабежей с нанесением тяжких телесных повреждений. А вы, как ни в чем не бывало, слушаете мои байки. — Он положил руки мне на плечи и довольно сильно сжал их. — Можно я поцелую вас? — вдруг спросил он.
Я отдалась ему в поцелуе вся без остатка. Красота лишает меня рассудка, а уж тем более здравого смысла. Дейв был очень красив.
— Спасибо. — Он взял мое лицо в ладони и потерся кончиком носа о мой нос. — Я давно мечтал о таком чистом поцелуе. Ты словно открыла мне душу. Я не ошибся?
— Думаю, что нет. Мне самой это странно. Я боюсь открывать душу.
— Я тоже.
На его лице трепетал каждый мускул. От этого оно стало еще прекрасней. Люблю лица, на которых отражаются порывы души. Увы, в основном приходится иметь место с застывшими масками.
Мы целовались еще и еще. Впервые в жизни я встретила мужчину, которому, как и мне, казалось, хватало одних поцелуев. Хотя в нем чувствовалась страсть. Особая — целомудренная — страсть, о которой в этом мире уже почти забыли.
— Ты придешь сюда завтра? — спросил Дейв и посмотрел на свои часы. — Увы, но мне давно пора в Уэстпорт.
— Да, — выдохнула я, разочарованная перспективой долгого одинокого вечера.
— Тогда до завтра.
— Я тебя провожу.
— Не надо. Я оставил машину на шоссе. Это далеко. Завтра я приплыву сюда на яхте.
— Значит, это твою яхту я видела в Уэстпорте?
— Возможно. Я построил ее по собственным чертежам.
Я наклонилась и поцеловала его большие красивые руки. Мои глаза застлали слезы сентиментального счастья.
— Мисс Лора, ну где вы так долго пропадали? Я уже начала беспокоиться. Звонила мисс Кэролайн. И мистер Говард из Нью-Йорка. Он очень хотел с вами поговорить. — Бренда разглядывала меня с любопытством. — У вас такой… странный вид, мисс Лора.
Я глянула на себя в зеркало на стене. У меня пунцово пылали щеки.
— Там очень жарко. Я много прошла пешком.
— Вы гуляли в роще, мэм?
Она была слишком любопытна, эта Бренда. У меня создалось впечатление, что она за мной следит.
Я поднялась к себе и встала под душ. Мое тело ненасытно впитывало влагу. Мне казалось, внутри меня полыхает костер, и вода, соприкасаясь с кожей, мгновенно превращается в пар.
Потом, чтобы не возбуждать подозрений Бренды, я постаралась сосредоточиться на обеде, который она накрыла на террасе. Это оказалось довольно сложным делом.
— Привет, лесная дева. Я слышал, у вас замечательная погода. — У Говарда был игривый тон. — Как провела день?
— Нормально.
Мне не удалось заставить свой голос звучать равнодушно.
— То есть, замечательно. Угадал? А в этом чертовом мегаполисе такая духотища и скукотища. Что скажете об Артуре? Неужели это из-за него в вашем голосе появились богатые бархатные обертоны?
— Вероятно. Я, как и он, обожаю сплетничать. А что еще остается делать в этой глуши?
— Приезжайте ко мне в Нью-Йорк. За новыми сплетнями.
— Спасибо. А вы не боитесь, что я могу воспользоваться вашим великодушным приглашением?
— Нисколько. — Он рассмеялся своим обычным театральным смехом. — На какое число заказать билет?
— Скажу в следующий раз. У Артура еще не истощился запас местных баек.
— Вы встречаетесь с ним сегодня?
— Да. А что?
— А то, что я вас ревную. Ясно?
— Не совсем. Мы с вами, если мне не изменяет память, еще не объяснились.
— Я люблю вас, Эль. Что вы ответите мне на это?
— Обещаю разобраться в своих чувствах. Я еще не в том возрасте, когда принимают скоропалительные решения.
— Вы — юная и прекрасная богиня.
— Я не знала, что вы пьете с утра шампанское.
— Приезжайте ко мне, прошу вас.
В трубке пискнуло, и связь прервалась.
Я услышала шум и вышла на террасу. На лужайке перед домом стояли Бренда и Борс. Оба размахивали руками и громко разговаривали на своем диалекте. По виду Борса я поняла, что он здорово навеселе.
— Лора, — услышала я в трубке взволнованный голос Кэролайн. — Маму прооперировали. Будем надеяться, что удачно. Тебе не звонил Говард?
— Пять минут назад.
— А я никак не могу ему дозвониться. Наверное, у его мобильника села батарейка. Если он позвонит еще, передай, пожалуйста, чтобы обязательно связался со мной. Это очень срочно.
— Передам.
— Мама считает, что ты должна приехать в Дублин. Я тоже так думаю.
— Спасибо, Каро, но мне здесь хорошо. Кажется, я начинаю втягиваться в работу.
— Кстати, я хотела предупредить тебя, чтобы ты ни в коем случае не принимала всерьез мистера Мордреда. Он… словом, он употребляет наркотики.
— Бог с ним, Каро.
— У вас там все в порядке?
— Разумеется.
Наверное, у меня был не слишком уверенный голос — дело в том, что я вдруг вспомнила пропажу Астраты. Похоже, Кэролайн ничего не заметила.
Я положила трубку и увидела Артура Мордреда. В одной руке он держал большой букет свежих роз, в другой бутылку шампанского.
— Извините, что я без приглашения. Если позволите, я присяду к столу. — У Артура странно бегали глазки. — Я был в Уэстпорте и решил заехать к вам по пути. Узнать, как у вас дела.
— Какие у меня могут быть дела, мистер Мордред? Спала, ела, гуляла.
— Завтра я снова собираюсь в Уэстпорт. Может, хотите составить мне компанию? Там есть замечательный антикварный магазин, в котором висит несколько этюдов Сислея.
— Спасибо, я уже была в Уэстпорте. К тому же я не поклонница Сислея.
— Тогда можем прокатиться на озеро Лох-Дерг. Там удивительные места Завтра тоже обещают хорошую погоду.
— Нет, я никуда не поеду. — Это прозвучало слишком категорично, и я поспешила исправить положение. — Меня укачивает в машине.
— Очень жаль. В таком случае я тоже никуда не поеду. Если не возражаете, буду сопровождать вас в пешей прогулке. Нести вашу сумку, шляпу, шлейф и все остальное. Как верный паж.
— Мистер Мордред, я вам очень благодарна за внимание. Только я предпочитаю гулять в одиночестве.
Он посмотрел на меня пристально и быстро отвел глаза в сторону.
— Что ж, в таком случае давайте выпьем за ваше здоровье. Надеюсь, уж это вы позволите мне?
— Конечно. Я очень тронута, мистер Мордред.
Я взяла из его руки бокал с шампанским и сделала глоток.
«Черт бы тебя побрал, — пронеслось в голове. — Мне просто необходимо побыть сейчас одной…»
— Вам, очевидно, уже донесли, что за мной водятся, скажем так, странности.
— Мне нет дела до них.
— Соседи уверены, будто я употребляю наркотики. До недавних пор мне было наплевать, что обо мне болтают.
— До каких пор, мистер Мордред? — не без ехидства поинтересовалась я. Толстяк действовал мне на нервы.
— До вчерашнего дня. Вернее, вечера. Теперь догадываетесь, что, вернее, кто послужил тому причиной?
Я пожала плечами и усмехнулась.
— Вы, Лора. И мне бы очень не хотелось, чтобы вы думали обо мне плохо.
«Я никак о тебе не думаю, толстый зануда. Только бы ты поскорей убрался ко всем чертям», — пронеслось в голове.
Вслух я сказала:
— У каждого свои причуды, мистер Мордред. Мы не вправе осуждать друг друга.
— Но я не употребляю наркотики уже почти три года. — Толстяк возбужденно хлопнул ладонью по столу. — Да, когда-то я нюхал кокаин. Мне казалось, он расширяет границы моего восприятия мира. Я на самом деле видел все в ослепительно ярком сиянии. Краски были густыми, насыщенными и какими-то неземными. Потом я почувствовал, что качусь в глубокую темную яму, откуда уже не смогу выбраться. И тогда я с этим делом завязал. Сразу и бесповоротно. Лора, дорогая, верьте мне.
— Я верю вам, мистер Мордред.
— Почему вы не называете меня Артуром? Мне показалось, вчера вы держались со мной более непринужденно. Что произошло со вчерашнего вечера? Вам насплетничали про меня? Кто?
— Я не общалась ни с кем, кроме Бренды.
— У этой женщины злой язык. Меня ранит ваша отчужденность, Лора.
Мне показалось, будто в глазах толстяка блеснули слезы.
Внезапно он вскочил с кресла, опустился передо мной на правое колено и стал декламировать Байрона. Те дивные стихи, в которых любовь к женщине сливается в одно целое с любовью к природе и мирозданью. Я закрыла глаза, чтобы не видеть лица Артура. Мне с трудом удалось подавить в себе желание оттолкнуть его.
— Я хотел бы целовать ваши волосы, руки, ноги, глаза, складки вашего платья, — бормотал толстяк. — Вы пробудили во мне столько нежности. Я… Кажется, я влюбился в вас, Лора.
Это было слишком. Я резко встала.
— Вы обиделись? Вы такая чистая, такая… неземная.
— Я хочу спать, мистер Мордред. Извините меня.
— А что буду делать я? Как мне прожить эту долгую ночь без вас? Побудьте со мной хотя бы еще пять минут…
Когда я, наконец, поднялась к себе и включила свет, мне бросился в глаза белый прямоугольник бумаги на туалетном столике возле кровати. Я схватила его и быстро развернула. Буквы прыгали и кружились перед моими глазами.
«Ждал долго и безнадежно. Если бы не дела, мог прождать всю ночь. От твоей подушки пахнет тобой и ранней весной. Это ведь одно и то же, правда? Скорей бы наступило завтра…»
Я готова была биться об стенку головой. Из-за этого толстяка я прозевала Дейва. Интересно, а как он смог проникнуть в мою комнату? Окно закрыто, даже заперто, я все время была на террасе, через которую только и можно попасть в дом. Если, конечно, не считать черного хода. Но ведь он, как я сама убедилась, наглухо замурован. Но какая мне разница, как попал сюда Дейв?.. Господи, я не переживу эту ночь.
Я распахнула окно, опустилась на колени и уперлась подбородком в подоконник. Соловьи пели так, словно задались целью свести меня с ума. И розы под окном благоухали сладким волшебством. Вдали загудел пароход. Я закрыла глаза. Меня качало словно на волнах. Шампанское было не при чем.
Вдруг я услышала голос. Высокий, ломкий, почти срывающийся. И тем не менее мужественный без всяких натяжек. Он пел народную ирландскую песню. Естественно, я не разбирала слов, но ее мелодия страстно взывала к моей и без того растревоженной душе. Он пел чисто и вполне профессионально. Я выглянула и прислушалась. Песня доносилась со стороны моря. Я вскочила и бросилась вниз.
— Наденьте что-нибудь теплое, мисс Лора. — Бренда была тут как тут. — Сейчас принесу шаль.
— Не надо. — Бренда стояла на дороге и мне пришлось прижаться к дверной притолоке, чтобы выйти наружу. — Я скоро вернусь.
— Я оставлю на террасе свет. Чтобы вы не заблудились.
— Я прекрасно ориентируюсь в темноте.
— Возьмите с собой Фрама, — кричала она мне вслед. — Ночью тут всякая шваль болтается…
Я мчалась сломя голову по тропинке к морю. Луна еще не взошла. Ночь казалась мне ненастоящей: слишком прозрачной, трепещущей бледным звездным светом. Я увидела впереди силуэт всадника на лошади. Каким-то чутьем я поняла, что это Дейв и что он приехал за мной. О, сумасбродное женское сердце, жаждущее любви!!!
Он подхватил меня и усадил впереди. Я положила голову ему на плечо и растворилась в блаженстве. Его руки ласкали мои плечи, шею.
Это была целомудренная ласка.
— Я все бросил на своего помощника. Я скучал о тебе, — шепнул он мне в самое ухо.
— Я тоже. Как хорошо, что ты со мной.
— Куда?
Он прижался своей прохладной щекой к моей, пылающей огнем.
— Мне все равно. Лишь бы с тобой.
Он пустил лошадь галопом. Мы ехали в противоположную от Уэстпорта сторону. Внизу мягко плескалось море.
— У лошадей замечательная память, — сказал Дейв. — Астрата узнала меня в первую секунду.
— Так значит ты… Ланселот Лэнгсли? — осенило меня.
— Об этом никто не должен знать. Для всех, кроме тебя, я Дейв Кроули.
Он взял мою руку и поцеловал в ладонь.
— Боже мой, но ведь я должна была догадаться об этом сразу. Ты так похож на Говарда.
— Не говори мне об этом… негодяе. Из-за него мне пришлось инсценировать самоубийство.
— Твоя мать сейчас в больнице. Она так и не смирилась с твоей смертью.
— Они все плясали под дудку Говарда. И мать, и сестра.
— Они о тебе вспоминают. Все время.
— Пока жив этот негодяй, я останусь Дейвом Кроули. У меня нет иного выхода, раз у моих родственников такие глупые и доверчивые сердца.
— Это ты ходил по дому прошлой ночью?
— Мне хотелось взглянуть на свою комнату. С ней у меня связано столько воспоминаний. Прекрасных, дурных, печальных… — Он тихо вздохнул. — Я был там сегодня, но твой запах перебил все остальные. Я даже представить себе не мог, что со мной может случиться это… наваждение.
— А как ты попал в дом?
Он тихо рассмеялся и поцеловал меня в макушку.
— Я взял ключ от черного хода. Когда ушел из родного дома. Я опасался, что Говард распорядится поменять замки, но ему, очевидно, было не до того. Я слышал, он здорово разбогател за эти годы. Когда-то Говард был полным профаном в финансовых делах. Такое ощущение, что он продал душу дьяволу в обмен на презренный металл.
— Тебя могут узнать.
— Я избегаю людных мест.
— У Артура Мордреда есть бинокль. Он, между прочим, следит за каждым моим шагом.
— Черт с ним. Когда-то мы вместе баловались кокаином, а потом ночи напролет говорили о живописи, литературе, слушали Малера и Элгара. Мир казался мне чистым и прекрасным, пока в нем не поселился дядя Говард. Этот человек получает ни с чем не сравнимое наслаждение, развенчивая идеалы. Ты не замерзла, моя желанная?
Я запрокинула голову и встретилась взглядом с его большими, возбужденно блестевшими глазами. Я вздрогнула, пронзенная острым восторгом красоты. Казалось, я была ее частицей.
— Ты удивительная. В тебе совсем нет похоти. Женщины, которых я знаю, похотливы до омерзения. В наше время любовь превратилась в удовлетворение самых низменных потребностей. И в этом виноваты главным образом мы, киношники. Мы первые поставили знак равенства между сексом и любовью. Увы, назад дороги нет.
— Ты прав. Меня тошнит, когда я вижу на экране так называемых влюбленных, которые стонут и извиваются в постели.
— Как хорошо, что ты понимаешь это. Вот почему твои поцелуи так чисты и целомудренны.
— Но я вовсе не монахиня.
— Ты — стопроцентная женщина.
Он на ходу спрыгнул на землю и протянул мне обе руки.
— Иди сюда. Мы будем наблюдать, как восходит луна. Я всегда делал это в одиночестве. Мне не хотелось делить красоту с кем-то, тем более, с женщиной. Но не потому, что я отношусь к ним с презрением. Нет, женщины меня всегда возбуждали, и это отвлекало меня от всех остальных ощущений. Ты только усиливаешь ощущение прекрасного.
Он бросил на камень свой плащ. Мы сидели, обнявшись и прижавшись щеками. Наши легкие дышали одним воздухом. Для меня это оказалось еще слаще поцелуя.
— Я сам пишу сценарий моего фильма. Теперь я точно знаю: он будет о любви. Такой, какой я почувствовал ее благодаря тебе. Я уже слышу вопли прессы, которая вцепится в меня всеми своими зубами за то, что я осмелился нарушить догмы их циничной веры. Эти людишки непоколебимо уверены в том, что все мы живем сугубо животными инстинктами. В меня полетят отравленные стрелы и комья грязи. Ты представить себе не можешь, как мерзок мир шоу-бизнеса. Особенно киномир. Мне казалось на первых порах, что я сойду с ума. Наверное, я сумел выжить только потому, что мечтал отомстить дяде Говарду. Представляешь, он свихнулся прямо на съемочной площадке в расцвете славы и почти год проторчал в психиатрической клинике. — Ланс вскочил и потянул меня за руку. — Пошли купаться. Смотри, какая дивная теплая ночь. Снимай с себя все. Женское тело так прекрасно и загадочно в лунном свете. Разве ты стесняешься меня?
Я стеснялась его. Скинув остатки одежды, я смущенно отвернулась. Он взял меня за плечо и заставил посмотреть ему в глаза.
— Мы с тобой как маленькие девочка и мальчик. Я тоже испытываю смущение, но я хочу его побороть. Ты прекрасна. Жажда обладать красотой заложена в нашем подсознании. Но разум должен все время повторять: обладать — значит, потерять. Верно? Мне бы очень не хотелось тебя потерять, Лора.
Мы вошли в воду, держась за руки. Мы плыли навстречу луне. Мое тело совсем не ощущало холода: костер внутри разгорался все сильней. Мечта слилась с реальностью, и я потеряла ощущение времени, пространства и всего остального.
— Мисс Лора, я думала, вы заболели. — Бренда стояла возле моей кровати с подносом в руках. — Уже первый час, мисс Лора.
Она поставила поднос на тумбочку, налила из кофейника кофе и протянула мне чашку. Я села в кровати, облокотившись спиной о подушку, и лишь тогда сообразила, что на мне ничего нет.
— Ночью было очень жарко, — пробормотала я, закрывая рукой грудь.
— Да, мисс Лора, мэм. — Мне показалось, будто Бренда мне подмигнула. — Вы открыли окно и напустили комаров. Здесь очень злые комары, мэм.
— Извините. — У меня закрывались глаза, но я сделала над собой усилие и пригубила кофе. — Вчера я поздно вернулась с прогулки.
— Вы вернулись сегодня на рассвете. Я легла спать в холле, потому что Борс напился в стельку, а я боялась, что в дом могут войти чужие. Я же не могла запереть дверь. Когда я посмотрела в последний раз на часы, было двадцать минут четвертого. Этот мистер Мордред, наверное, интересный молодой человек.
— Мордред?.. Ах да, мы с Артуром ездили в Уэстпорт, потом он возил меня по окрестностям.
— Небось, показал вам развалины замка Сэра Галахада и пещеру Мерлина? Да, мисс Лора?
— Да.
— Не верьте ему, мэм. Я родилась в здешних краях и знаю все побережье от Балтимора до Карндона как свои пять пальцев. Я сроду не видела никаких развалин замка Сэра Галахада.
— Это… довольно далеко от моря, Бренда. Там вокруг растут такие могучие деревья.
— Вам опять звонил мистер Лэнгсли. Два раза вчера вечером и сегодня, полчаса назад. Он хочет сообщить вам что-то важное. Мне кажется, он очень расстроился, что не застал вас вчера.
— Вы преувеличиваете, Бренда.
— Я сказала ему, что вы уехали на прогулку с мистером Мордредом, хоть я не знала, с кем вы на самом деле. Но я подумала, что вы здесь больше никого не знаете, кроме Артура Мордреда. Мисс Лора, мистер Лэнгсли ревнует вас к этому Артуру Мордреду.
— Глупости.
Я хмыкнула и поперхнулась кофе. Бренда терпеливо ждала, пока я прокашляюсь.
— Может, мистер Говард и гей, но на вас он точно глаз положил. Поверьте мне на слово, мэм.
— Бренда, запомните: для голубых женщины то же самое, что для нас с вами статуя короля Георга или как там его, что стоит на площади в Дублине. У нас в России существует удивительно точное выражение: до фонаря. Так вот, мы им до фонаря, как и они нам. С ними можно потрепаться на любую тему, в шутку либо для отвода глаз приволокнуться. Даже поцеловаться. Но все это как на сцене, Бренда.
— Нет, мисс Лора. Я видела, как мистер Лэнгсли на вас смотрит. Он очень богатый человек, поверьте мне. Ну, а у Артура Мордреда одни долги. Ему часто отключают за неуплату телефон.
Мне стало весело, и я рассмеялась. Похоже, Бренда была преданной прислугой. Меня это забавляло. Вот только я никак не могла поверить в то, что Говард на самом деле проявляет ко мне интерес. Знала бы Бренда, в чьей компании я провела минувшую ночь!
Внезапно ее лицо приняло таинственное выражение. Она зашептала, наклонившись ко мне:
— Борс нашел Астарту, представляете? Сегодня утром. Она была привязана к березе неподалеку от конюшни. Он глазам своим не поверил. Говорит, мы правильно сделали, что не заявили в полицию. Уж вы не выдавайте его хозяевам, ладно, мисс Лора? Хоть Борс и пьяница, а все же не совсем пропащий человек. Кто же этот шутник, мисс Лора, хотела бы я знать?
Она смотрела на меня слишком уж пристально.
— Но только не Артур Мордред. А больше я никого здесь не знаю.
— Что верно, то верно, мэм. Астрата с таким норовом. И мужчин она не любит. С женщинами она обычно ласковая и послушная, а вот чужих мужчин не подпускает к себе. В прошлом году чуть не сбросила мистера Говарда. Она вообще его недолюбливает, хоть он и подлизывается к ней как может. Вот мистера Ланселота Астрата любила больше всех. И немудрено: она совсем глупая и необъезженная была, когда он в первый раз на нее сел. — Бренда вздохнула и, подхватив поднос, направилась к двери. — Да, совсем забыла, — сказала она, обернувшись уже на пороге. — Вам звонил какой-то Дейв Кроули. Перед тем, как я к вам поднялась. Просил передать, что заедет за вами в два часа.
— Сюда? Не может быть! — вырвалось у меня прежде, чем я успела шевельнуть извилинами. — Бренда, вы наверняка что-то не так поняли.
— Ну нет, мисс Лора. Такого за мной не водится. Забыть могу, это верно, но никогда не перепутаю, поверьте мне. Голос у него очень приятный, у этого Дейва Кроули. Ох, мисс Лора, нравитесь вы мужчинам. Даже очень.
Она потопталась какое-то время на пороге, очевидно, рассчитывая на то, что я расскажу ей, кто такой этот мистер Дейв Кроули. Наконец, она ушла, нехотя прикрыв за собой дверь.
Что задумал Ланс, лихорадочно соображала я? Ведь Бренда наверняка его узнает. Или он именно этого и хочет?.. Но только вчера он сказал, что останется Дейвом Кроули до тех пор, пока жив Говард Лэнгсли. Что могло произойти за те несколько часов, что мы не виделись?..
— Привет, моя принцесса. Как спалось сегодня? — Телефон позвонил, едва я спустилась в холл, чтобы выйти к воротам и встретить Ланса. — В Нью-Йорке идет дождь. Я почистил свои растрепанные перышки и собираюсь выпорхнуть из гнездышка по своим скучным делам. А что будете делать вы?
— Пойду гулять. Кстати, Кэролайн просила ей позвонить. Она никак не может связаться с вами по мобильному.
— Я намеренно забыл его в Дублине. Ха-ха, имею же я право хотя бы иногда отдохнуть от своих милых родственничков?
Я увидела, как к воротам подъехала машина. Очевидно, это был Ланс.
— Я… спешу, — пробормотала я, чувствуя, что задыхаюсь от нахлынувшей радости.
— Вас ждет этот бездельник Артур Мордред? О, моя принцесса, неужели вам интересно тратить время на этого шута? Я был уверен, что у вас тонкое чутье и потрясающий вкус.
— Он знакомит меня с окрестностями. Артур знает много интересного.
— Например?
— Он.. ждет меня у ворот.
— Подождет. Принцессы отличаются от простых смертных тем, что чем дольше их ждешь, тем больше ценишь. Этот шут вас ценит, моя принцесса?
— Мне пора, Говард.
— Постойте еще минутку. Вы даже представить себе не можете, какое для меня удовольствие разговаривать с вами, слышать ваш голос. Скажите, во что вы сегодня одеты, моя принцесса?
— Я в голубом платье.
— В том, в каком вышли к завтраку на следующий день по приезде?
— Да.
— Оно вам к лицу, моя принцесса. Только не надевайте, пожалуйста, те дешевые серьги в виде масок. Принцессы обязаны носить золото и бриллианты. Таковы правила игры. А что вы сделали со своими волосами?
— Я помыла их и легла спать, не расчесав.
— Вам так очень пойдет, уверен. Вы не можете себе представить, как я завидую этому толстому грязному шуту. — Говард громко вздохнул. — Ни в коем случае не позволяйте ему распускать руки. Счастливых вам грез, моя любовь.
Я бросила трубку и побежала к воротам. Возле них уже стоял Борс. Бренда была около клумбы с дельфиниумом и смотрела в оба на подъехавшего в лимузине цвета белой ночи мужчину. Я тоже остановилась на полпути. От удивления у меня отвисла челюсть.
В лимузине сидел незнакомец: темнокожий, темноволосый, с характерными для негроидной расы пухлыми губами.
— Этот человек утверждает, будто вы с ним условились о свидании, мисс Лора. — Борс пялился на меня так, словно я вышла в одном белье или совершенно голая. — Его фамилия Кроули или Кроуди, я не разобрал. Вы с ним знакомы, мэм?
— Да. Откройте, пожалуйста, ворота, Борс.
Он сделал это очень неохотно. Бренда чуть не хлопнулась в обморок, когда Дейв Кроули, человек экстравагантной, я бы даже сказала, экзотической наружности, обнял меня за плечи и шепнул на ухо:
— Прости мне этот маскарад. Мне не терпелось увидеть тебя и… наш замок.
Он опустился в качалку на террасе и закрыл глаза. У него был счастливый и одновременно взволнованный вид.
— Принесите что-нибудь попить, Бренда, — распорядилась я. — Мистер Кроули устал с дороги.
Она ухмыльнулась нарочито громко и не спеша прошлепала на кухню.
— Пахнет совсем как раньше. Те же цветы в вазе. Мм… Борс ужасно выглядит. Очевидно, пьет беспробудно. Бренда, как всегда, любопытна и недоверчива. — Он вдруг вскочил и устремился в холл. — Портреты в зале… Надеюсь, их не сняли?
Потом мы поднялись ко мне. Дейв сбросил одежду, оставшись в одних трусах, и улегся на мою еще не прибранную кровать.
— Иди сюда.
Он протянул руку.
Я стояла в нерешительности посреди комнаты. Я чувствовала, что влюблена по уши в Дейва Кроули, который на самом деле был Ланселотом Лэнгсли. Как и то, что этот человек лежит сейчас в моей постели. Это последнее обстоятельство я воспринимала исключительно разумом. Да, у него был голос Ланса, его манеры, наконец, от его кожи пахло так волнующе знакомо… Но я вдруг обнаружила, что на моей подушке лежит абсолютно незнакомая, хоть и красивая голова. Меня это отнюдь не возбуждало.
— Иди же сюда, моя хорошая.
Я сделала небольшой шаг в сторону кровати и остановилась. Нет, я не смогу себя заставить лечь в постель с этим человеком. Ни за что на свете.
— Боже мой, я должен был сразу догадаться, что ты такая. Прости меня, Лора. Я так долго вращался среди разнузданной киношной братии, что совсем потерял ориентиры в мире нормальных людей. Дорогая, я виноват перед тобой. Но мне вдруг захотелось взять тебя в это ностальгическое путешествие в страну моего детства.
Я присела на край кровати. Он взял мои руки в свои, прижал их к щекам и закрыл глаза.
— Мама заглянула в комнату, и я притворился спящим. Мне хотелось побыть одному… Последнее время мне было в тягость сидеть за семейным столом. За ним царил Говард, подчиняя всех своей воле. И мама, и сестра в его присутствии напоминали безвольных марионеток. Когда Говарда не было рядом, они оживали. Но Говард присутствовал почти всегда. — Ланс пожал мои руки и прижал их к своей горячей груди. — Мой отец был властным человеком. Но его сила была направлена на созидание. Отец всегда мечтал о крепкой дружной семье. Мы такой и были, пока был жив отец. Потом он внезапно умер, и его место в доме мгновенно занял Говард, его младший брат. В отличие от отца, он настоящий разрушитель. От нашей некогда сплоченной дружной семьи остались обломки. Словно нас накрыло цунами.
По щеке Ланса скатилась слезинка. Я наклонилась и слизнула ее.
— Ты сумеешь спасти меня от гибели, правда? Я гибну, Лора. Я словно куда-то проваливаюсь. Туда, откуда не возвращаются. Помоги мне. Протяни свою руку…
Мы лежали, крепко обнявшись. Я так и не сняла платье, и он не делал попыток меня раздеть. Мне было замечательно от того, что этот человек вел себя совсем иначе, чем все остальные мужчины в моей жизни. Нас с ним связывала особенная близость. Думаю, секс нарушил бы эту гармонию.
