─ Не говори так. ─ Она попыталась улыбнуться мужу. ─ Нам с тобой еще рано думать о смерти.
─ Ты принадлежала этому французу? ─ настаивал он на своем.
─ Я уже много раз говорила тебе: нет. Мы с ним целовались и только. Я тогда выпила много вина. Я все тебе рассказала. И не раз.
─ Но почему он вдруг решил пробраться ночью в твою спальню? Наверняка ты дала для этого повод.
─ Я жила все это время как в монастыре. Занималась с фон Брюгге, упражнялась дома, читала книги по специальности. ─ Саша вздохнула, вспомнив свою насыщенную музыкой и верой в грядущий успех на сцене жизнь. ─ Да, мне хотелось забыть Уварова. Помню, в тот вечер мне захотелось сделать ему больно. И я сказала Жан-Полю «да» на его просьбу о ночном свидании. Согласна, я поступила легкомысленно и уже просила у тебя за это прощения. Зачем же снова и снова затевать этот неприятный для нас обоих разговор?
─ Опять этот Уваров. ─ Николай схватился обеими руками за голову и, покачнувшись, рухнул в кресло. ─ Когда я вспоминаю о том, что ты никак не можешь забыть этого человека, у меня начинается приступ страшной головной боли. И мне так хочется вырвать твое сердце, в котором хранятся воспоминания об этом мерзавце, и кинуть своим охотничьим псам.
─ Полно же, наконец! ─ не выдержала Саша. ─ Я согласилась стать твоей женой не для того, чтобы ты изводил меня своей ревностью.
─ Ты стала моей женой потому, что у тебя не было другого выхода.
─ Чепуха. Ты бы никогда не посмел лишить жизни двух почтенных старцев, и я знала это. Просто я поверила в твою любовь ко мне, и ты сумел воспламенить ею мое сердце. Что касается прошлого, как ты помнишь, я ни разу не спросила у тебя о том, были ли у тебя женщины в те два с лишним года, что мы жили в разлуке.
─ Были! У меня всегда было много женщин! ─ Николай вскочил и забегал взад-вперед по комнате. ─ Если хочешь знать, у меня была интрижка с твоей старшей сестрой. Хотя в ту пору я жил в доме молодой вдовушки, с которой мы предавались каждую ночь любовным утехам. Помню, я приходил от Веры, еще горячий от ее ласк и поцелуев, и ложился в постель к…
─ Замолчи! ─ не выдержала Саша. ─ Не верю ни одному твоему слову.
─ Спроси у своей сестры. Ну да, она будет все отрицать. Ведь о подобных вещах не принято рассказывать даже самой близкой родне. Но ты все поймешь по ее виду. Ну, а ту вдовушку, у которой я жил на сеновале, ты должна знать. Ее зовут Антонина Милютина. Она приходится двоюродной племянницей твоей няньке Анфисе.
─ Ненавижу тебя! ─ Саша стиснула кулаки. ─ Это такая мерзость спать сразу в двух постелях.
─ И ты меня совсем не ревнуешь?
─ Ты мне противен и мерзок.
─ Но ты ведь ревнуешь меня, да? ─ Николай опустился перед Сашей на колени, обнял за талию, прижался головой к ее животу. ─ Мне нужно, чтобы ты ревновала меня. Ты должна ревновать меня к другим женщинам, родная.
─ Нет. ─ Она хотела высвободиться, но он не пустил ее. ─ Нам было хорошо, покуда я не знала об этой мерзости. Нам больше никогда не будет хорошо. Никогда.
─ Но я пошутил. Прости меня, родная. ─ Он принялся целовать Саше руки. ─ Я на самом деле пошутил. Мне так хотелось вызвать у тебя чувство ревности.
─ Ах, оставь меня.
Саша, наконец, вырвалась и побежала в спальню, где дала волю слезам.
Чуть ли не с самых первых дней своей семейной жизни она поняла, что их брак с Николаем не может быть счастливым, хоть и любила его по-своему. Едва прошел угар чувственной любви, как Саша стала замечать, что у Николая очень тяжелый характер. Он часто впадал в черную меланхолию и в такие периоды говорил о своем желании свести счеты с жизнью и забрать с собой на тот свет Сашу. Поначалу она не принимала эти разговоры всерьез, тем более, что эти периоды были недолгими и обычно сменялись весельем и предложением поехать в гости, которые она с удовольствием принимала. Последнее время Николай делался угрюмым, стоило Саше сесть за рояль. Но она не могла жить без музыки.
Саша соображала лихорадочно, как ей поступить. Как вдруг дверь в спальню распахнулась, и она увидела на пороге Николая.
─ Прости меня, любимая! Я сказал тебе неправду, клянусь. Мне мало твоей любви, понимаешь? Вот я и ревную тебя ко всем подряд. Даже к музыке. Знала бы ты, как мне хочется построить башню из слоновой кости и поселиться там вдвоем с тобой. Чтобы не было даже слуг, которые, я знаю, испытывают к тебе тайное вожделение. Но я решил больше не сковывать твоей свободы, потому что понял: ты зачахнешь в клетке. Давай сразу после Рождества поедем в Варшаву и, если захочешь, останемся там на всю зиму. Ты могла бы продолжить свои занятия пением. Я слышал, в Варшаве замечательные педагоги.
─ Ура! ─ вырвалось у Саши. Она вскочила с кровати и повисла на шее у Николая. ─ Хочу в Варшаву. Хочу заниматься пением, ходить в оперу, по концертам. Спасибо, спасибо, милый!
Она стал осыпать мужа поцелуями благодарности.
─ Что касается этого маскарада у Ясиньского, мы непременно поедем на него. Я даже придумал для тебя костюм. Ты будешь Флорой, царицей цветов. Я закажу для тебя в Кракове венок из орхидей и много всяких цветов. Сам, с твоего позволения, оденусь мушкетером, чтобы оберегать даму моего сердца от слишком назойливых ухажеров с оружием в руках. ─ Николай подхватил Сашу на руки и стал кружиться с ней по комнате. ─ Забудь все плохое, любовь моя. Ведь мы с тобой будем всегда принадлежать только друг другу, правда?
─ Вы будете настоящей царицей бала, пани. Ах, какая же у вас тонкая талия и высокая грудь! Еще тоньше, чем у моей младшей сестренки, а ведь той всего-навсего тринадцать лет. ─ Ядвига с неподдельным восхищением любовалась своей госпожой. ─ Ну, скажу я вам, повезло нашему молодому пану. Как еще повезло. Теперь бы вам подарить ему наследничка. Да не одного, а хотя бы двоих или, еще лучше, троих. А то в замке другой раз такая тишина стоит, что даже страшно делается. При старом пане тут хотя бы собаки визжали да лаяли. Правда, грязи от них было как в хлеву. А вам в самый раз пану наследничка подарить: я слыхала, у молодых матерей рождаются здоровые и умные детки.
Саша смотрела в большое зеркало, отражавшее высокую стройную девушку в длинной шелковой тунике золотистого цвета, к подолу которой были приколоты живые цветы. Она не без удовольствия предвкушала предстоящий праздник. Последнее время ее жизнь протекала однообразно и скучно. К счастью, в Боровичках оказалась богатейшая библиотека, но в ней были собраны в основном старинные фолианты философского и нравоучительного содержания. Французские романы, которые Саша выписывала из Варшавы, прочитывались ею запоем, хотя теперь уже не доставляли такого удовольствия, как в юности, когда она, уединившись с книгой в укромном уголке, предавалась мечтам, рисуя свою будущую жизнь в самых радужных красках.
Последнее время ей не мечталось. Увы, она уже не верила в любовь, описываемую в романах. Все это казалось ей обманом, сплошной выдумкой. В любви реальной не могло быть того утешения, о котором писали романисты. Ибо предполагаемого ими слияния душ в действительности произойти не могло. Об этом говорил ее, пускай не долгий и не слишком богатый, зато горький опыт.
Внезапно она почувствовала головокружение и, чтобы не упасть, вцепилась обеими руками в плечо суетившейся возле нее Ядвиги. Перед глазами все поплыло, и на какое-то мгновение Саша лишилась чувств.
─ Что с вами, пани? ─ слышала она словно издалека голос Ядвиги. ─ Вы вдруг так побледнели. И чуть было не упали.
─ Прошло уже. Голова закружилась.
Девушка смотрела на нее с интересом.
─ Может, это знак того, что вы наконец-то собираетесь подарить нашему пану наследничка? ─ предположила она.
─ Нет, Ядвига. Я дурно спала сегодня ночью, вот и все.
─ А вы все-таки позовите доктора Марцевича. Очень образованный и умный человек. Он пользовал еще старую пани Крашиньскую, царство ей небесное. Потому как если вы на самом деле забеременели, негоже вам ездить по балам да маскарадам. Вон сестра пана Ясиньского в прошлом году доездилась, что выкинула на четвертом месяце, а потом хворала полгода. А теперь доктор Марцевич считает, что ей нельзя деток заводить, потому как нутро у нее больное.
«А что если я на самом деле забеременела? ─ подумала Саша, и эта мысль не принесла ей ничего, кроме сожаления. ─ Нет, нет, этого не должно было случиться. Потому что…. Да, потому что я этого не хочу».
─ Ох, пани, как родите вы хозяину хлопчика, будет он от радости до небес прыгать. А то последнее время такой серьезный ходит, даже хмурый. Оно и понятно: наследника ему очень хочется заиметь, потому как ежели ровно через три года после того, как он женился, у нашего пана не будет наследничка, управление Боровичками перейдет в руки настоятеля монастыря Пресвятой Девы. Так написала в своем завещании старая пани Крашиньская, упокой, Господи, ее душу.
─ Что за глупости ты несешь? В каком еще завещании? Мой муж получил наследство от своего дяди. При чем тут старая пани Крашиньская? ─ недоумевала Саша.
─ Так-то оно так, да только старая пани очень сердилась на своих деток, Марию и Кароля. На дочку за то, что вышла за православного священника. Ну, а на сына злость держала по той причине, что он бобылем остался. Вот старая пани и написала в своем завещании, что ежели у внука не родится наследник, имение отойдет монастырю. Я это доподлинно знаю, потому как матушка моя служила у пани в горничных и та ей часто изливала душу. Ну, за три года вы непременно подарите пану не одного, а, по крайней мере, двух наследников, теперь уж я это точно знаю.
Ядвига лукаво подмигнула Саше.
─ Но мне пока не хочется заводить детей! ─ вырвалось у Саши. ─ Это такое мучение: сидеть дома и видеть, как с каждым днем портится фигура. Я не хочу.
─ Эх, пани, никуда нам, женщинам, от этой доли не деться. ─ Ядвига опустилась на колени, расправляя лепестки роз на корсаже Сашиного платья. ─ Такова воля Господа.
─ Нет! ─ Саша чувствовала, что сейчас расплачется. ─ Мы с мужем поедем после Рождества в Варшаву, и я буду снова брать уроки пения. Еще я очень хочу ходить в оперу, в симфонические собрания. Я соскучилась по музыке.
─ Если у вас, пани, родится наследничек, старый пан Войцех Крашиньский наверняка захочет, чтобы вы жили в его Варшавском доме. А уж дом у него большой и очень богатый. Пан Войцех тоже холостой и бездетный, так что со временем его дом тоже достанется вам. Помню, я была там вместе с матушкой, когда старая пани Крашиньская незадолго до своей смерти поехала навестить брата. Там вокруг замечательный парк, а возле фонтана стоят голенькие скульптуры. ─ Ядвига хихикнула. ─ Матушка говорит, пан Войцех выписал их из самой Италии.
Саша всхлипнула, вдруг почувствовав себя самой настоящей пленницей. «Господи, помоги мне. Не отступись от меня, грешной, ─ шептала она. ─ Я так боюсь забеременеть. Пресвятая Дева, спаси меня…»
─ Прошу тебя, моя милая, будь осторожной и не подхвати простуду. ─ Николай закутал ноги Саши медвежьей шкурой. ─ В доме Ясиньских всегда сквозняки. И вообще они экономят на дровах. Ты нынче так легко одета. Трогай, ─ велел он кучеру, и санки легко заскользили по свежему пушистому снегу. ─ Ты у меня сегодня особенно красивая. ─ Николай вздохнул, обнял жену за плечи, крепко к себе прижал. ─ Я очень хочу, чтобы ты стала королевой этого бала, но стоит мне подумать о том, что все мужчины слетятся на тебя как пчелы на едва распустившийся цветок, и мое сердце пронзает острая боль ревности. ─ Он опять вздохнул. ─ Но ты должна чувствовать себя свободной и наслаждаться весельем. Я обещаю, что не стану тебе докучать своей ревностью.
─ Почему ты не сказал мне, что если у нас в течение трех лет не родится ребенок, то имение перейдет в собственность монастыря? ─ спросила Саша с укоризной в голосе.
─ Ох, уж эта Ядвига. Я же велел ей не докучать тебе подобными пустяками.
─ Это вовсе не пустяки. Ты обязан был сказать мне об этом с самого начала.
─ Разве это может каким-то образом повлиять на наши с тобой отношения?
─ Я не хочу, чтобы у нас были дети. Пока не хочу. Понимаешь?
─ Моя милая, разве я хоть раз намекнул тебе о том, что хочу, чтобы ты родила сына или дочку? На все воля Господа. Да, я очень хочу, чтобы у меня были дети. Много детей. И чтобы всех этих детей родила мне ты.
─ Но ведь ты сказал, после Рождества мы поедем в Варшаву, и я снова буду брать уроки пения. Я хочу петь. Я очень хочу петь. На настоящей сцене, а не на этих любительских вечерах, где никто ничего не понимает. И я буду петь на сцене! ─ с решимостью заявила Саша. ─ Никто не посмеет мне запретить петь на оперной сцене!
─ Ты хочешь, чтобы на тебя наводили бинокли и лорнеты мужчины, в которых ты будешь возбуждать самые низменные желания? Ты этого хочешь? ─ с едва сдерживаемым гневом спросил Николай.
─ Я всего лишь хочу петь. Моя душа истосковалась по музыке. Настоящая музыка не может возбуждать в человеке низменные чувства. Напротив, она возвышает его душу.
─ Но они будут пялиться на тебя, обсуждать достоинства каждой части твоего тела, которое должно принадлежать только мне. Только мне, слышишь? ─ Он схватил Сашу за руку и стиснул ее с такой силой, что она вскрикнула от боли. ─ Ах, прости, моя родная. Я опять потерял над собой контроль. Разумеется, после Рождества мы с тобой поедем в Варшаву, и ты будешь брать уроки пения у самых лучших профессоров.
Саша вздохнула и отвернулась к окну, за которым тянулась покрытая снегом равнина. Она чувствовала себя глубоко несчастной. А главное, ее положение казалось ей совершенно безвыходным.
В большой зале было людно и жарко от натопленных печей и разгоряченных тел гостей. Все были в масках, скрывающих лица до самого рта, но кое-кого Саша все равно узнала. В перерыве между танцами, на которые ее приглашали наперебой, к Саше подошла пани Кристина, хозяйка дома, облаченная в пышный костюм времен графини де Помпадур.
─ Моя прелесть, с вами желает побеседовать одна дама, нарочно приехавшая для этой цели из Франции, ─ шепнула она ей на ухо. ─ Она вас дожидается в оранжерее.
─ Кто это? ─ изумилась Саша. ─ Я что-то не припомню, кто это может быть.
─ Увы, она оберегает свое инкогнито. Однако, судя по ее платью и манерам себя держать, она знатна и богата. Эта благородная женщина утверждает, что встречалась с вами в Германии и что она поклонница вашего музыкального дарования. Ануся проводит вас в оранжерею, а я, если позволите, останусь развлекать гостей. Только накиньте шаль, в галерее не топлено.
Саша машинально прижала к груди концы пуховой шали, которую ей подала горничная, и последовала за нею. Она обернулась на пороге залы и поймала на себе пристальный взгляд мужа, который стоял в одиночестве возле колонны, скрестив на груди руки.
«Господи, моя жизнь теперь будет сущим адом, ─ подумала невольно она. ─ Помоги мне, Господи, вынести все это…»
В оранжерее царил полумрак. Здесь росли диковинные растения, собранные чуть ли не со всего света. На Сашу с порога пахнуло влагой и ароматом каких-то незнакомых цветов. Она подошла к столику возле бассейна с рыбками, за которым сидела дама в шляпе с широкими опущенными книзу полями. Она резво вскочила с дивана и протянула к ней обе руки.
─ Александрина, счастье мое, как я рад видеть тебя!
─ Жан-Поль! ─ Саша чуть не лишилась от изумления чувств. ─ Как ты сюда попал?
─ О, ради этого мне пришлось пойти на всякие хитрости и уловки. ─ Он обнял Сашу за плечи и усадил рядом с собой на диван. ─ Я так страдал в разлуке с тобой. Неверная, как ты могла причинить мне столько мук и страданий?!
─ Если б ты знал, что мне довелось пережить! Наверное, все это в наказание за грехи, которые я совершила в юности. ─ Она горько расплакалась и упала Жан-Полю на грудь. ─ Я сама виновата во всем и нет мне прощения, ─ твердила она, то и дело громко всхлипывая. - Ах, Жан-Поль, что мне делать!
─ Успокойся, дорогая. Я здесь для того, чтобы тебе помочь.
─ Он убьет тебя, если узнает. Он ужасно ревнивый. Жан-Поль, прошу тебя, будь осторожным!
─ Я все предусмотрел и прихватил с собой под видом лакея и кучера двух до зубов вооруженных людей. Дорогая моя, я приехал, чтобы вызволить тебя из твоей темницы.
─ Но как это сделать? Муж следит за каждым моим шагом. Он хочет, чтобы я родила ему наследника. А я не хочу рожать детей. Сейчас, по крайней мере. Мне больше всего на свете хочется петь на сцене.
─ Доверься мне, моя желанная. Нас ждут внизу сани, запряженные тройкой сытых лошадей. Если сию минуту мы вылезем в окно, нас никто не догонит. Скорей же, Александрина, пока тебя не хватился твой ревнивец-муж. ─ Жан-Поль встал и потянул Сашу за руку. ─ Не бойся, я всегда буду рядом, и с тобой больше ничего дурного не случится.
─ Но я не могу решиться на это сразу. Будет такой скандал. Муж пошлет за нами погоню и убьет нас обоих.
Жан-Поль рассмеялся.
─ Он останется в дураках, твой глупый ревнивый муж. Запереть в клетку такую красивую резвую птичку мог додуматься только круглый идиот. Скорей же, Александрина.
Он подхватил Сашу на руки и направился к окну, путаясь в длинной бархатной юбке и то и дело чертыхаясь по этому поводу.
У Саши от волнения бешено колотилось сердце. Она прижала голову к груди Жан-Поля, закрыла глаза. Санки стояли возле самого порога, и лакей, завидев их, откинул край меховой полости. В мгновение ока Саша очутилась на мягком кисло пахнущем старой овчиной ложе рядом с Жан-Полем, который тут же крикнул кучеру: «Гони!» Она обернулась, бросая прощальный взгляд на освещенный праздничными огнями замок Ясиньских, вздохнула, перекрестилась и тут же услышала у себя над ухом веселый хохот Жан-Поля.
─ Ловко же я обделал это дельце, ─ сказал он, перемежая свои слова громкими пассажами смеха. ─ Моя девочка, ты оказалась еще наивней, чем я мог предположить. Гони же, гони! ─ понукал он кучера и, прижав Сашу к себе, стал покрывать ее лицо и шею жадными бесстыдными поцелуями. ─ Вот я и отомщен за неверность. Теперь ты моя, ─ страстно шептал он. ─ Уж мы с тобой потешимся вволю, а? В тебе тоже горячая кровь, моя Александрина. Я понял это еще тогда, в Веймаре, когда мы выпили вина в кабачке у Клауса, и ты была готова отдать мне все свои прелести. У тебя так сильно стучит сердечко, что мне захотелось обладать тобой прямо здесь. ─ Нетерпеливые руки Жан-Поля спускались все ниже, и у Саши уже почти не осталось сил противиться ему. Собрав последние, она уперлась руками ему в грудь и попыталась оттолкнуть от себя.
─ Ты сопротивляешься мне? Разыгрываешь из себя недотрогу? Ха-ха, не советую тебе это делать, хоть тебе оно и к лицу. Уж мне-то известно, какая ты распутница.
─ Перестань! ─ Изловчившись, Саша ударила Жан-Поля по щеке. ─ Немедленно отвези меня домой. Слышишь?
─ И не подумаю. Ха-ха, вот уж никогда не поверю, что тебе может быть лучше с твоим тупорылым мужем, чем со мной. Я знаю, как нужно обходиться с хорошенькой женщиной в постели. Ты будешь стонать от наслаждения. Ты же любишь постельные наслаждения, правда, крошка?
Саша залепила ему еще пощечину. Он схватил ее за обе руки и грубо завел ей за спину. Потом разорвал зубами тонкий шелк туники у нее на груди и стал покрывать поцелуями ее шею. Он целовал до тех пор, пока она не притихла, истомленная его ласками.
─ Видишь, как тебе со мной хорошо. Тебе всегда будет со мной хорошо, ─ шептал он, овладевая ею нежно, но властно. ─ Моя девочка, ты создана для любви. Для меня. Ты будешь счастлива со мной…
─ Почему ты держишь меня взаперти и даже не позволяешь гулять в саду? ─ спросила Саша у Жан-Поля.
─ Я же говорил тебе: это опасно. Твой муж наверняка рыщет повсюду, мечтая отомстить нам.
─ Ерунда. Мы две недели как в Марселе. По дороге мы столько раз меняли экипажи, что вряд ли кому-то удалось выследить нас. ─ Она вздохнула. ─ Ты каждый вечер куда-то уходишь, иногда приходишь под утро. А я томлюсь одна в четырех стенах. Здесь даже нет фортепьяно, за которым я бы могла излить душу. Ты и сейчас куда-то собрался. Возьми меня с собой. Пожалуйста.
─ Это опасно, моя девочка. К тому же я, признаться, боюсь, что ты можешь сбежать от меня таким же образом, как сбежала от своего мужа. Ты очень упрямая девочка.
Жан-Поль игриво потрепал Сашу по щеке.
─ Куда мне бежать, посуди сам? Ты даже не удосужился купить мне туфли и платье, в котором можно было бы выйти куда-то. Ты превратил меня в самую настоящую заложницу, бесправную и безгласную. Ты…
Она замолчала в бессильном гневе.
─ Крошка, тебе к лицу сердиться. - Жан-Поль властно обнял Сашу, запечатлел на ее губах долгий поцелуй. ─ Я весь таю, когда целую тебя. Это я твой раб на самом деле. У меня никогда не было столь соблазнительной женщины. ─ Он схватил ее в охапку и увлек на диван. ─ Черт, я так страстно желаю тебя, а ведь мне пора ехать на важную встречу.
─ Я тебя не отпущу! Я больше не хочу оставаться одна! Я что-нибудь с собой сделаю!
Она вырвалась из его рук. Жан-Поль успел схватить ее за полу пеньюара, который остался у него в руках. Теперь Саша стояла посреди комнаты совершенно нагая.
─ Иди же сюда, моя девочка. Куда ты от меня денешься в таком виде? Ха-ха-ха.
Саша схватила со стола вазу и со злостью швырнула ею в Жан-Поля. Он едва успел нагнуться.
─ Ах ты, дикарка. Такая ты мне еще больше нравишься. ─ Он стиснул ее в объятьях. ─ Сопротивляешься своему благодетелю? Ну нет, сегодня я ни за что не оставлю тебя одну. ─ Он повалил ее на диван. ─ В тебе столько огня и страсти. Боюсь, ты можешь на самом деле что-либо натворить...
─ Примерь-ка вот это, ─ сказал через полчаса Жан-Поль и протянул Саше белую батистовую сорочку и узкие ─ по моде, панталоны со штрипками. ─ Как раз впору. Ну, а твои роскошные локоны мы спрячем под париком. ─ Он достал из ящика комода кудрявый черный парик. ─ У меня дома чего только нет: с детства обожаю всякие маскарады да розыгрыши. ─ Повяжи вот этим шею. ─ Он протянул Саше пестрый шелковый платок. ─ Вот со штиблетами дело обстоит хуже. У вашей светлости такая миниатюрная ножка. ─ Жан-Поль задумчиво почесал затылок. ─ Ну, ничего, наденешь носок на носок, а я потуже зашнурую шнурки, чтобы ты, чего доброго, не потеряла мои выходные штиблеты. ─ Жан-Поль отошел на два шага назад, откровенно любуясь своей Галатеей. ─ Да ты и в мужском костюме так соблазнительна, что я бы с удовольствием сделал с тобой то, что вытворял со своими мальчиками Калигула. Я слышал, это большой грех, да ведь кое-кто и ныне содержит целые гаремы мальчиков. И что же? Да ничего. Все нам сходит с рук. Давай подберем тебе жилетку и жакет. Вот этот бархатный очень тебе идет. И как это мне раньше не пришло в голову, что в подобном виде тебя не только собственный муж, а даже сам Господь Бог не признает. ─ Жан-Поль весело рассмеялся. ─ Готово. Итак, моя дорогая, в путь. Я представлю тебя своим друзьям как… ─ Он на секунду задумался. ─ Как своего друга из России графа Александра Пушкина или, если хочешь, Михаила Лермонтова. Других русских фамилий я попросту не знаю. Не бойся, все они люди весьма далекие от литературы, а тем более поэзии, и вряд ли поймут, что мы над ними насмехаемся. Ну, а если и найдется такой, кто слышал про этих поэтов, мы скажем, что ты их родственник. И того, и другого. Верно?
Они ехали в наемном экипаже грязными темными улочками, пока не остановились возле кабака, на вывеске которого был изображен якорь и девица в чешуе и с рыбьим хвостом. При появлении Жан-Поля кое-кто из посетителей заметно оживился. Главным образом это были такие же молодые люди, как и он, но только куда более грубой и неприятной наружности.
─ Хочу представить вам моего друга графа Александра Пушкина. ─ Жан-Поль похлопал Сашу по плечу. ─ Велите подавать выпивку и ужин. Мы с графом здорово проголодались, осматривая окрестности нашего славного города.
Немедленно принесли жаркое и кувшин красного вина. Саша обратила внимание, что у друзей Жан-Поля были весьма вольные манеры: они ели мясо руками, запихивая в рот большие куски. Один из них сказал, весело подмигнув Саше:
─ Вы уж простите нас, граф. Мы тут не приучены к придворным церемониям. Однако ж у вас очень красивые и изящные ручки. ─ Он вдруг громко расхохотался. ─ Небось, такими ловко сдавать колоду. Вы как насчет этого дела, а?
─ Мой друг сегодня не в настроении, а потому решил остаться в роли наблюдателя, ─ сказал Жан-Поль. ─ Я сам обдеру тебя как липку, Луи.
─ Это мы еще посмотрим. А у твоего графа, видать, водятся деньжата. Ну да ладно, у нас еще, надеюсь, будет времечко опустошить его кошелек. Заканчивайте ужин и садимся за карты. Хозяин, еще кувшин вина и побольше моченого винограда. Живо убирай со стола.
Саша сидела рядом с Жан-Полем и рассеянно следила за карточной игрой. Они играли во что-то, похожее на триктрак. Впрочем, картежные игры в доме Олесовых не поощрялись, а потому Саша имела о них весьма смутное представление. Она видела, что Жан-Полю везло, и он то и дело сгребал со стола монеты и засовывал в кошелек на поясе. Вскоре компанию изрядно развезло, и их речь теперь то и дело перемежалась крутыми словечками, от которых Саша поначалу краснела. Однако и она выпила немного вина, а потому ей тоже стало весело. Она смеялась не совсем пристойным анекдотам, которые рассказывали друзья Жан-Поля и радовалась его везению. Как вдруг он встал из-за стола и заявил:
─ Нам пора. Граф наверняка утомился.
─ Никуда ты не уйдешь, пока я не отыграю свои деньги, ─ заявил Луи и тоже вскочил со своего места. ─ Выиграл целый капитал, а теперь тю-тю. До утра еще много времени.
─ Я же сказал, нам с графом пора домой. Мы приглашены на завтрак к маркизу де Ростиньяку, и нам не мешало бы хорошенько выспаться и взять горячую ванну.
─ Плевать я хотел на твоего маркиза! ─ Сидевший справа от Саши коренастый крепыш с физиономией портового грузчика со всей силы хватил по столу кулаком. ─ Садись и играй. ─ Он вытащил из кармана ножик и угрожающе щелкнул лезвием под носом у Саши. ─ Не то я выпущу из тебя и твоего графа кишки.
Жан-Поль выхватил из-за пояса револьвер, бросил Саше: «Быстро к двери!» и направил его дуло сначала на крепыша, потом на Луи.
─ Ни с места! В барабане шесть пуль. Две из них так или иначе угодят в цель.
Он попятился к двери, возле которой уже стояла Саша, схватил ее за руку, и они выскочили на улицу.
─ Сюда! ─ скомандовал Жан-Поль, сворачивая в узкий грязный переулок. ─ Эти мерзавцы ни перед чем не остановятся, лишь бы забрать у нас деньги. Они гонятся за нами, слышишь? А у меня в барабане всего одна пуля.
Они бежали, не разбирая дороги. Саша несколько раз споткнулась, и если бы не Жан-Поль, наверняка растянулась бы на мостовой. Наконец, они перелезли через какой-то забор и очутились в небольшом дворике, где их приветствовала радостным поскуливанием большая лохматая собака.
─ Ну, ну, Грум ─ Жан-Поль потрепал собаку за холку. ─ Ляг на место и притихни.
Он увлек Сашу в густую тень от сарайчика. Они прижались друг к другу и затаили дыхание. Послышались шаги их преследователей. Грум поднял голову и злобно залаял.
─ Я же говорю тебе, они убежали к порту, ─ услышала Саша голос Луи. ─ У этого мерзавца полно приятелей в нашем городе, так что плакали наши денежки.
─ Ты сам виноват, Луи. Это ты предложил играть по-крупному.
─ Да я тебе сейчас покажу…
Послышалась отборная брань, потом сдавленный вопль. Грум со злобным лаем бросился к забору. В это время из соседнего дома вышел человек с фонарем в руке. Осмелев, Саша привстала на пальчики и выглянула за забор. Приятели Жан-Поля катались по мостовой, тузя друг друга кулаками.
─ Ату их, Грум. ─ Жан-Поль открыл ворота. ─ Покажи им, дружок, где прячутся черти.
Грум с рыком накинулся на дерущихся, и они, вскочив, бросились наутек.
─ А теперь постучимся в дверь к этим добрым людям и попросим, чтобы приютили нас на остаток ночи. ─ Жан-Поль поднялся на крыльцо и дернул колокольчик. ─ Открывай, Франсуаза. Это я, Жан-Поль. Да пошевеливайся. Мой спутник вот-вот превратится в настоящую сосульку.
Дверь с грохотом распахнулась. На пороге стояла рослая полная женщина в ночном чепчике и со свечой в руке. Она молча посторонилась, пропуская их в дом.
─ Это мой друг граф Михаил Лермонтов, ─ представил Жан-Поль Сашу, когда они очутились в гостиной, где было тепло и уютно пахло еловыми ветками. ─ А это Франсуаза, моя кузина. Мы возвращались из кабачка, где отмечали день рождения графа, и на нас напали грабители. Мой приятель показал себя храбрым и мужественным человеком, и беднягам крепко досталось. Ну, а Грум окончательно обратил их в бегство. ─ Жан-Поль едва заметно подмигнул Саше. ─ Я могу лечь на кушетке, ну а графа положи в комнате для гостей, если там, конечно, не холодно.
И он снова подмигнул Саше.
─ Идите за мной, мсье, ─ велела Франсуаза Саше и, проходя мимо, как бы невзначай коснулась ее плеча своей высокой пышной грудью. ─ Здесь вам будет покойно и удобно. ─ Она открыла дверь в небольшую комнатку, где тоже горел камин, выдвинула ящик комода и стала застилать постель чистым бельем. ─ Располагайтесь как у себя дома, мсье, ─ сказала она и кокетливым движением поправила выбившиеся из-под чепчика прядки волос. ─ Может, принести стаканчик мадеры?
─ Не надо, благодарю вас.
─ Кувшин и тазик для умывания на комоде.
Франсуаза топталась на пороге, явно не желая уходить.
─ Спасибо, мадам. Вы очень любезны и добры ко мне, ─ сказала Саша низким голосом.
─ А вы, мсье, такой хорошенький, что мне захотелось обнять вас крепко-крепко и расцеловать. ─ Она вздохнула всей своей пышной грудью. ─ У меня был такой сыночек. Утонул в этом году в море.
─ Мои искренние соболезнования, мадам. ─ Саша зевнула. Она валилась от усталости с ног. ─ Если позволите, я буду готовиться ко сну.
─ Спокойной ночи, мсье, ─ сказала Франсуаза и добавила, нехотя закрывая за собой дверь: ─ Если что-то понадобится, стучитесь ко мне в дверь. Она справа от вашей.
Оставшись одна, Саша быстро разделась и залезла под одеяло. И почувствовала себя почти счастливой. Ведь последние два месяца ей приходилось каждую ночь делить ложе с мужчиной, хотела она того или нет. Оказывается, она соскучилась по одиночеству.
Она закрыла глаза и погрузилась в размышления, касающиеся будущего. Надо сказать, они были безрадостными. Она не любила Жан-Поля. И Николая тоже. Они оба тешили ее плоть, оставляя сердце, можно сказать, безучастным. Увы, она сама виновата во всем: повела себя с обоими таким образом, что они посчитали себя вправе распоряжаться ее судьбой. Что же делать? Что делать?
У нее не было денег, чтобы вернуться в Берлин к тете и снова начать благопристойную жизнь, какой она жила целых два года. Да и ей теперь будет стыдно смотреть тете с дядей в глаза. Наверняка фон Брюгге наговорил им про нее Бог знает что. Старик был прав, когда назвал ее распутной. Она и есть распутная женщина. В старину таких называли блудницами и побивали каменьями.
Саша уткнулась носом в подушку и всхлипнула. Ей бы сейчас под крылышко к Анфисе. Прижаться к ее теплому мягкому боку, поведать о своих бедах, выплакаться на ее груди. Анфиса все поймет, Анфиса не осудит. Как же сурово обошлась с ней судьба, оставив одну в этом холодном неуютном мире.
Саша услышала осторожный стук в дверь и приподняла голову, прислушиваясь. Стук повторился через несколько секунд. Еще и еще. Дверь отворилась, и Саша увидела на пороге чей-то силуэт в белом.
─ Кто там?
─ Ты еще не спишь, мой мальчик? Это я, Франсуаза. Мне показалось, ты позвал меня.
─ Возможно, я разговаривал во сне. Я очень хочу спать, ─ сказала не слишком любезно Саша, желая как можно скорей остаться в одиночестве.
─ У тебя сползло на пол одеяло. ─ Франсуаза подошла к кровати, поправила одеяло и уселась на край. ─ Не спится мне что-то. Сыночка своего вспомнила. Это ты мне напомнил его, мой милый мальчик.
─ Мне очень жаль, мадам, что у вас случилось такое горе.
Саша нарочито громко зевнула.
─ Сижу я сейчас возле тебя, а мне кажется, это не ты, а мой Пьер. ─ Франсуаза громко всхлипнула. ─ Разреши мне обнять тебя, мой мальчик.
─ Мадам, мне это кажется неприличным. ─ Саша натянула одеяло к самому подбородку. ─ Вы вводите меня в смущение, мадам.
─ Ах, брось ты, что за ерунда. ─ Франсуаза быстро протянула руку и схватила Сашу за то место, где, по ее предположениям, должен быть мужской член. ─ Ты, небось, еще девственник. Вот и хорошо. Тетушка Франсуаза с удовольствием обучит тебя тому, что тебе впоследствии очень даже пригодится.
─ Я попрошу вас немедленно выйти из моей комнаты. ─ Саша едва сдерживала внезапно разобравший ее смех. ─ Я… мне не нравятся женщины.
─ Ах ты, проказник! Так вот почему Жан-Поль таскает тебя за собой. Я и раньше подозревала, что этот пройдоха забавляется с мальчиками. ─ Глаза Франсуазы гневно блеснули. ─ Вот я сейчас задам ему перцу. Да какое он имеет право развращать невинных мальчиков? И ты давно балуешься с ним этим делом?
─ Порядочно. ─ Саша уже давилась от смеха. ─ Сколько я себя помню, мы с Жан-Полем всегда любили проводить время вдвоем.
─ Ах, он подлец! Ах, распутник! ─ сокрушалась Франсуаза. ─ А сам говорил мне всего три дня назад, что непременно женится на мне, как только я получу благословение моей матушки. Ну, я теперь наконец-то поняла, почему он так этого хочет. ─ Франсуаза вскочила, гневно подбоченившись. ─ Не выйдет у тебя ничего, Жан-Поль. Вот тебе. Вот. ─ Она тыкала воздух вокруг себя сложенными в фигу пальцами. ─ Это хорошо, что ты мне все как есть сказал, мой мальчик. Ну да, ты ни в чем не виноват, потому как еще совсем ребенок. Ах, Жан-Поль, ну ты и пройдоха. Еще позавчера клялся мне, что любишь больше всех на свете, и я, дура, уши как лопухи развесила. А ты любишь не меня, а мое наследство. Не видать тебе его, Жан-Поль, вот что я тебе скажу, хоть ты и красивый малый. Да и в постели от тебя есть толк. Да только я женщина простая и честная и не люблю всяких извращений. Уж лучше бы ты, Жан-Поль, привел ко мне в дом девку с улицы, чем этого твоего графа, вот что я тебе скажу.
С этими словами Франсуаза решительно направилась к двери и, хлопнув ею со всего маху, ринулась в гостиную, где спал Жан-Поль, грозно стуча своими деревянными башмаками. Скоро оттуда послышалась громкая ругань и крики. Наконец, полуодетый Жан-Поль влетел в Сашину комнату, быстро захлопнул дверь и навалился на нее всем телом.
─ Идиотка! Чуть не выцарапала мне глаза. Что ты ей про нас сказала? Неужели она догадалась, что ты…
Дверь сорвалась с петель под напором веса Франсуазы, едва не придавив собой Жан-Поля. Он бросился к окну, рывком растворил раму и выпрыгнул на улицу. Франсуаза перегнулась через подоконник и выплеснула в своего бывшего дружка целый поток страшных ругательств и угроз. Наконец, охладив свой пыл, она сказала, запирая на задвижку раму:
─ Ну и пускай катится ко всем чертям. Подумаешь, какое сокровище. Да я его больше и близко не подпущу к своему дому. И тебе, мой мальчик, не советую якшаться с подобными проходимцами. Он самый настоящий жулик и вообще ненадежный человек. Тебе лучше приличных людей держаться, мой мальчик. Таких, как я, к примеру. Тогда и у твоих родителей будет спокойней на сердце. А то, небось, страдают, бедные, за тебя.
Франсуаза быстро сбросила с себя ночную юбку и, оставшись в одной короткой ─ до пупка ─ блузке, решительно забралась под одеяло к Саше.
